У жены одного богатого купца не было детей. Она постоянно горевала об этом, а однажды не выдержала и пришла вся в слезах к мужу: «Что я за несчастная, что нет у меня детей! Хоть бы один ребеночек был и то я была бы вполне довольна!» — «Есть о чем горевать!» спокойно отвечал муж на ее сетования. «Если у тебя НЕТ ребят, за то у сестры твоей их восемь или девять; отчего бы не взять нам одного из них? И ей будет легче, и тебе веселее». Жена купца действительно пошла к сестре и взяла от нее на воспитание младшего сына, шестимесячного младенца. Добрая женщина всей душою привязалась к ребенку и воспитывала его, как родного сына.
Прошло несколько лет; мальчик начинал уже ходить в школу.
Раз, когда он возвращался оттуда, он повздорил с одним товарищем, и тот во время драки сшиб его с ног и порядочно избил его. Мальчик с воплем прибежал домой. Приемная мать заботливо обмыла и перевязала его раны, но не бросилась за тем мальчишкой, который его избил, рассуждая так: «Невозможно держать ребенка на привязи. Если я теперь того мальчишку поймаю и накажу, он наверное, при случай вдвое отомстит моему. Оставлю его лучше в покое». Но ребенок не так понял дело. Он остался очень недоволен, как ему казалось, равнодушием своей приемной матери и стал ворчать: «Сейчас видно, что не настоящая мать! Мать не утерпела бы, задала бы этому мальчишке, чтоб он не смел меня больше трогать; a ТЕТКЕ что за печаль?» Жена купца слышала упрек ребенка и очень огорчилась. «Ведь вот с колыбели рощу я ребенка, а нет у него ко мне настоящего чувства, как к родной матери.
Напрасны все мои труды: он все-таки в душе останется мне чужой». И она решила отдать ребенка обратно cecтре. «Что так?» с удивлением спросила та, когда жена купца привела к ней мальчика. «Ведь ты хотела оставить его себе на всю жизнь?» Жена купца не стала ничего объяснять, а сказала просто: «Мне кажется лучше не отнимать его от матери; пусть он будетъ общим нашим ребенком и живет то у тебя, то у меня. Мы обе станем заботиться о нем».
От мужа она не стала скрывать правды. «Ты знаешь как я любила и баловала мальчика, как растила его целых сем лет, а все же он любит меня не так, как любит мать, которую почти никогда не видит. Нет, чужого ребенка растить не стоит! Я не успокоюсь пока не вымолю себе сына у Магадео (бога) ?» «Вот безумная женщина! Пора бы, кажется, покориться своей судьбе. Ну, где ты найдешь Магадео? Полагаю, что путь на небо тебе не известен?»
«Я пойду и буду искать его», упрямо продолжала женщина, «буду искать пока не найду, а если никогда не найду, — что же делать? Знаю только, что домой я не вернусь, пока не буду знать, что молитва моя услышана».
Муж не стал задерживать ее и она в тот же день ушла из дома. Долго бродила она по джунглям, много дней и ночей скиталась по пустыне, оставив далеко за собою родную страну, наконец дошла до большой реки. Тут она присела отдохнуть и заметила что по близости расположились еще две женщины, по-видимому, то же издалека. То была царица соседней области Мадура Тинивелли, рани Коплинге, и одна танцовщица.
Ни царица, ни танцовщица, ни жена купца никогда раньше не встречались.
Женщины с удивлением посмотрели друг на друга: никто из них не рассчитывал встретить кого-нибудь в этом пустынном месте.
Царица заговорила первая: «Кто ты и куда идешь?» спросила она жену купца. «Я жена купца, иду из дальней страны, ищу Магадео. Он милосерден, а я так хотела бы иметь ребенка! А ты, благородная женщина, скажи мне, кто ты такая и куда направляешь свой путь?» спросила она в свою очередь царицу. «Я такая же несчастная как ты», со вздохом промолвила рани, «хотя называюсь царицею страны. Не радуют меня ни роскошь, ни власть: у меня нет детей и я то же пошла искать Магадео, чтобы вымолить у него ребенка. А ты кто и куда идешь?» обратилась Коплинге к третьей женщине. «Я танцовщица и у меня тоже нет детей и я тоже ищу Магадео, чтобы просить у него ребенка». — «Так отчего бы нам не продолжать путь вместе?» предложила жена купца, «вед цел у всех нас та же». Царица и танцовщица тотчас же согласились и три женщины вместе двинулись в путь.
Они шли все дальше и дальше, все глубже заходя в пустыню. НИГДЕ не попадалось им живого существа, нигде не решались они остановиться для ночлега; ноги их страшно опухли и болели, одежда лохмотьями висела на исхудалых плечах; они давно уж питались лишь дикими ягодами и кореньями джунглей. Не было у них ни покоя днем, ни сна ночью; час за часом, день за днем, месяц за месяцем, год за годом, так шли и шли они, пока передвигались ноги.
Вот пришли они на берег огромной реки и остановились в отчаянии: перед ними был грозный огненный поток и никакого способа переправы, никого ни на том, ни на другом берегу.
Рани и танцовщица горько заплакали: "Увы! К чему теперь наши страдания и тревоги? Как идти дальше? Пропало все!» Но мужественная жена купца не унывала.
«Как? останавливаться теперь, когда уже так много пройдено? Ни за что: проложим ceбе путь через огонь!» и она храбро бросилась в огненные волны. Спутницы однако не посмели двинуться за нею.
«Идите, идите смело», кричала им между тем жена купца уже с средины реки, «огонь не жжет, он не страшен. Идемте искать Магадео; он верно на той стороне!» Но женщины уныло покачали головой. «НЕТ, страшно решиться, иди одна. Мы будем ждать тебя здесь. Если найдешь Магадео, вспомни о нас».
Жена купца махнула рукою и пошла дальше, а огненные волны безвредно неслись мимо нее.
Когда она вышла на противоположный берег, она вступила в дикую область, где на каждом шагу попадались слоны, буйволы и львы, тигры и медведи. Со всех сторон рычали они на нее и скалили зубы. Но женщина бесстрашно шла мимо них. «Умрешь лишь один раз», рассуждала она, «лучше погибнуть здесь, чем вернуться не достигнув цели». И дикие звери пропускали ее невредимою.
Смотрел с облака на землю Магадео и жалко стало ему бедную женщину, двенадцать лет скитавшейся по свету в надежде встретить его. Он поставил среди пустыни чудное манго, а у подножия светлый источник; сам же принял образ странствующего факира и встал под деревом. Но женщина так занята была своими мыслями, что не заметила факира, и слишком спешила, чтобы соблазниться отдыхом.
Тогда факир окликнул ее: «Женщина, женщина, куда спешишь? Иди, отдохни здесь!»
