Содержание цикла Араньяк представляет собой как бы переходную ступень от Брахман к Упанишадам; мы не останавливаемся на нем особо в нашем обзоре. Прежде чем перейти к содержанию Упанишад в целом, определим главные произведения этого цикла в их приблизительной хронологической последовательности, которая ни в коей степени не зависит от места каждой из них в составе ведийского канона, формально установленного традицией.
Следует заметить, что под названием Упанишад в индийской литературе сохранилось огромное количество произведений (более 200), но подавляющее большинство их относится к поздним временам и далеко выходит за пределы нашего периода. Здесь под Упанишадами мы подразумеваем только древние, «подлинные» упанишады, созданные в середине I тысячелетия до н. э.
Главные упанишады
К самым древним произведениям этого цикла относят следующие шесть: Брихадараньяка, Чхандогья, Тайттирия, Айтарея, Каушитаки и Кена; полагают, что они складывались именно в указанной последовательности: Брихадараньяка является самой древней, Кена упанишад — самой поздней из шести. Брихадараньяка и Чхандогья, несомненно наиболее древние и наиболее значительные памятники всего цикла, сложились, как можно судить по их содержанию, на северо-западе долины Ганга, вероятно, около VIII—VII вв. до н. э. По языку, а отчасти и по содержанию шесть ранних упанишад наиболее близки Брахманам. Все они написаны довольно безыскусственной прозой, только последняя Кена наполовину стихотворная.
Брихадараньяка упанишад дошла до нас в двух рецензиях, как и Шатапатха брахмана, в которую она включается; по содержанию они почти не различаются; авторство этого текста также приписывается легендарному мудрецу Яджнявалкье. Брихадараньяка состоит из трех разделов (канда), каждый из которых содержит по две главы (адхьяя); главы, в свою очередь, подразделяются на более мелкие главки — брахманы. 1-я глава Брихадараньяки начинается с аллегорического истолкования обряда ашвамедхи, которое заключается в отождествлении частей тела жертвенного коня с частями вселенной, стихиями и временными понятиями (годом, месяцами т. д.); затем следуют космогонические и мифологические тексты, содержащие подобные же отождествления и ритуальные толкования, весьма близкие типичным текстам Брахман по своему содержанию. 2-я глава содержит диалог между мудрецом Гаргьей и царем Аджаташатру о природе Брахмана, высшего начала, затем следует проповедь Яджнявалкьи, обращенная им к своей жене Майтрейи и касающаяся важного для новых учений Упанишад понятия Атмана; завершается она диалогом мифического жреца Дадхьянча с богами Ашвинами и перечнем «учителей» передававших сокровенную истину, восходящую к высшему божеству, к самому Брахману Самосущему, из уст в уста, из поколения в поколение. В 3-й главе (1-й главе 2-го раздела) содержатся чрезвычайно важные для понимания учения Упанишад о посмертной судьбе человека тексты, излагающие это учение как проповедь Яджнявалкьи, обращенную им к другим мудрецам, ведущим с ним попеременно диалоги при дворе Джанаки, царя Видехи. 4-ю главу составляют философские диалоги Яджнявалкьи с царем Джанакой, а также со своей женой Майтрейи; как и каждая заключительная глава раздела, она завершается перечнем «учителей», хранителей традиции. 5-я глава (1-я глава 3-го раздела) содержит ряд текстов этического, ритуального и космогонического содержания. 6-я заключительная глава содержит важное для философии Веданты учение о пяти огнях и о двух посмертных путях человека, которое излагается устами царя панчалов Праваханы Джайвали; параллельные тексты находим в ряде других упанишад; в той же главе перед заключительным перечнем «учителей» содержатся ритуальные тексты, посвященные домашним обрядам.
Первое научное издание текста Брихадараньяки с английским переводом было опубликовано А. Штенцлером в Лондоне в 1831 г. Большее значение имело издание рецензии Мадхьямдина, осуществленное О. Бётлингком в 1889 г.
Чхандогья-упанишад состоит из восьми глав (гл. 3 - 10 Чхандогья-брахманы, принадлежащей школе Тандии), разделяющихся на более мелкие параграфы (кханда). Первая глава упанишады посвящена символическому значению удгитхи, ритуального исполнения песнопений Самаведы, иллюстрируемому некоторыми легендами и рассказами. 2-я глава разбирает строение и сущность самана, обрядового песнопения, отождествляемого здесь со стихиями, временами года, солнцем и т. п. В 3-й главе рассматривается концепция Брахмана в свете ряда подобных же отождествлений; она заключается космогоническим мифом о происхождении мира из яйца, причем Брахман отождествляется с солнцем. В 4-й главе в ряде диалогов рассматриваются то же понятие Брахмана, символика жертвенных огней, а также учение о «пути богов», ведущем к Брахману. 5-я глава содержит учение о пяти огнях и посмертной судьбе человека, перекликающееся с соответствующим текстом в последней главе Брихадараньяки; здесь его также излагает царь Правахана, но далее идет беседа царя Ашвапати с шестерыми брахманами о сущности понятия Атмана. 6-я глава заключает в себе знаменитое поучение Уддалаки Аруни своему сыну о едином начале мироздания. 7-я глава содержит беседу мифических мудрецов Санаткумары и Нарады, в которой первый поучает последнего о сущности Атмана как источника многообразных понятий и явлений мира. В 8-й главе рассуждения о сущности Атмана влагаются в уста Праджапати, поучающего царя богов Индру и царя демонов Вирочану.
Первое научное издание Чхандогья-упанишад, принадлежащее Э. Роэру, вышло в Калькутте в серии «Bibliotheca Indica» в 1850 г.
Эти две упанишады, как отмечалось, являются наиболее древними и значительными памятниками цикла, следующая за ними в вышеприведенном перечне Тайттирия-упанишад, состоящая из трех разделов (валли), рассматривает последовательно вопросы должного произношения текстов Вед, природу Атмана, сущность Брахмана и отношение одного из этих понятий к другому. Космогонической функции Атмана и должному почитанию его посвящено в основном содержание Айтарея-упанишад, также состоящей из трех частей (кханда); в ней развивается, кроме того, учение о возрождении после смерти. Посмертные пути человека, природа Атмана и должное почитание Атмана и Брахмана — основные темы четырехчастной Каушитаки-упанишад. Проблеме постижения Брахмана посвящена Кена-упанишад (называемая также Талавакара-упанишад).
Более позднего происхождения следующая группа из пяти упанишад (также в приблизительном хронологическом порядке): Катхака-упанишад, примыкающая к Черной Яджурведе; Иша-упанишад, включенная, как упоминалось, в Белую Яджурведу; Шветашватара-упанишад, относящаяся к Черной Яджурведе; Мундака-упанишад, относящаяся к Атхарваведе; Маха-Нараяна-упанишад, включенная в Тайттирия-араньяку. Эти упанишады созданы в стихах; и если названные выше первые шесть по своему содержанию и языку еще во многом близки Брахманам и Араньякам, пять стихотворных упанишад следующей группы уже в значительной степени отвлекаются от ритуальной мистики.
В Катхака-упанишад учение о посмертной судьбе человека излагается в мифологическом обрамлении в своеобразной поэме о Начикетасе; в последней из двух частей, составляющих эту упанишаду, речь идет о природе и постижении Атмана, о достижении Брахмана, сопоставляемого с аллегорическим образом вселенского дерева. Краткая Иша-упанишад (всего 18 двустиший) принадлежит тем не менее к авторитетнейшим памятникам древней Веданты: в ней рассматриваются вопросы о достижении истинного познания отречением от мирских желаний. Выделяется среди ранних упанишад своим содержанием Шветашватара, насыщенная теологическими рассуждениями, испытавшая влияние относительно поздних религиозных учений шиваизма; исторический интерес представляет содержащаяся в ней полемика с материалистическими направлениями древнеиндийской философской мысли.
За пятью стихотворными упанишадами, перечисленными выше, следуют еще три прозаические, замыкающие цикл древнейших 14 произведений, представляющих фактическое завершение ведийского литературного свода. Это — Прашна-упанишад, относящаяся к Атхарваведе, Майтраяна- (или Майтраяния-) упанишад, включенная в Майтраяни-самхиту, и краткая Мандукья-упанишад, обычно относимая к Атхарваведе. Проза этих упанишад уже совсем иная, чем язык первых шести; язык и стиль их явно принадлежат более позднему периоду, а содержание уже свидетельствует местами о знакомстве с ранним буддизмом.
Помимо перечисленных 14 главных упанишад, о содержании которых и будет идти далее речь, обозначаемые этим термином другие произведения относятся к позднейшим временам и с ведийским циклом связаны только формально. Большинство их условно причисляется к упанишадам Атхарваведы.
Но и содержание 14 древних упанишад весьма разнообразно и неоднородно, и нелегко дать ему исчерпывающую характеристику. Исследование этих памятников начинается на Западе и в самой Индии довольно рано (см. выше о работе Анкетиль-Дюперрона, с 1816 г. появляются первые переводы Упанишад на английский с оригинала, выполненные Рам Мохан Раем). Особенное значение имели первые научные издания текстов Упанишад Э. Роэра, позднее — О. Бётлингка, а также немецкий перевод и исследования П. Дейссена. В начале XX в. существенно расширили наше понимание идейного содержания Упанишад работы Г. Ольденберга и А. Хиллебрандта, которые подчеркивали связь Веданты с предшествующей традицией и полемизировали с Дейссеном, слишком модернизировавшим и европеизировавшим эти произведения в своем толковании. Позже следует отметить работы индийцев С. Радхакришнана, Р. Ранаде, немецкого индолога-марксиста В. Рубена и его соотечественницы Б. Хейман и др., посвященные философии упанишад, а также серию изданий текстов и французских переводов этих памятников, выходившую под руководством Л. Рену с 1943 г.
В Упанишадах нашли выражение новые цдеи, новые учения, которые заключали в себе определенный протест против жреческой идеологии Брахман. Однако это отнюдь не означало, что Упанишады порывали с предшествующей традицией. Формально они оставались ее продолжением, тексты их развивали темы древнейшей литературы, некоторые из коих восходили еще к гимнам Ригведы; и новые учения излагались в них нередко в причудливом сочетании с мистическими умозрениями вполне в духе Брахман; протест был, таким образом, завуалированным, внешне оформленным как продолжение и развитие той же традиции брахманизма.
Новые идеи излагаются в Ушаиишадах часто в неразрывной связи с ритуальными толкованиями, внешне вполне отвечающими духу Брахман (особенно в древнейших памятниках цикла); посвященные ритуалу тексты, как и в Брахманах, часто насыщены мифологическим содержанием, хотя в целом мифологические сюжеты здесь более редки и играют значительно меньшую роль. Боги (чаще других Праджапати) и другие мифологические персонажи выступают обычно в обрамлении дидактических текстов Упанишад как участники философских диалогов, в их уста влагается проповедь некоторых учений.
Упанишады отнюдь не отрицают ритуала, как такового, они остаются на той же почве ритуальных толкований, касаются тех же тем, что и Брахманы. Однако внимание сосредоточивается здесь на символике обряда. И новые учения Упанишад развиваются как бы непосредственно из брахманических ритуальных толкований в связи с утверждаемым в литературе Веданты положением о предпочтении «внутреннего» ритуала внешнему и с обоснованием идеи «должного почитания» (упасана) божества. Главное отличие в содержании Упанишад от Брахман заключается в том, что Упанишады посвящены уже в основном не толкованию внешней обрядности, но отвлеченным от нее и более глубоким проблемам мироздания и человеческого бытия. Магия и мистика Брахман сменяются здесь началами подлинно философской мысли.
Упанишады считают древнейшими памятниками индийской философской литературы. В то же время содержание их, как отмечалось, очень разнообразно, они включают материал самого различного характера: ритуальный, философский, космогонический, мифологический; в Упанишадах находят зачатки не только философской, но и вообще научной мысли древней Индии, в них широко отразились взгляды той эпохи на мироздание и природу, на физиологию и психическую деятельность человека и т. д. И хотя философские учения Упанишад определяют в целом как идеалистические, некоторые исследователи справедливо указывают, что в них во многом отразились натурфилософские, наивно материалистические воззрения древней эпохи.
Говоря об Упанишадах как о памятниках философской литературы, следует подчеркнуть, что под этим не подразумеваются сухие умозрительные трактаты, ограничивающиеся отвлеченными рассуждениями. Отмеченные яркой образностью и метафоричностью языка, они напоминают современному читателю своеобразные философские поэмы, излагающие новые учения со страстной проповеднической силой убеждения и выразительностью; после угнетающе монотонной схоластики Брахман эти произведения знаменуют определенный творческий подъем в истории древнеиндийской литературы.
Нередко в Упанишадах живости и выразительности изложения новых идей способствует характерная диалогическая форма (мы отмечали выше возможный генезис этой формы из древних инициационных обрядов индоевропейской эпохи); прием этот сближает Упанишады с некоторыми памятниками древней философской литературы в самой Индии и за ее пределами. Участниками философских диалогов в Упанишадах выступают обычно брахманы и кшатрии, иногда же, как было отмечено, боги и другие мифические существа. Имена кое-кого из этих участников, возможно, принадлежат историческим лицам, древнеиндийским философам. Некоторые из этих имен встречались уже в Брахманах: Яджнявалкья, Шандилья, Джанака, Уддалака Аруни и др. Исследователи иногда склонны усматривать в них имена действительных авторов Упанишад, но определение индивидуального авторства отдельных текстов этих памятников сейчас, конечно, уже невозможно.
Не порывая внешне с брахманистской традицией, Упанишады отражают идеологию новой эпохи, когда безраздельное господство жречества в области духовной культуры оспаривалось другими сословиями и в интеллектуальной жизни общества уже участвовали более широкие социальные слои. Среди проповедников и философских авторитетов в Упанишадах упоминаются помимо брахманов не только кшатрии — Джанака (уже в поздних книгах Шатапатха-брахманы посрамляющий брахманов своей ученостью и ораторским искусством в диспутах), Аджаташатру, Ашвапати Кайкея, Правахана Джайвали и др., — но и совсем безродный Сатьякама Джабала, бедняк Райква и т. п. Любопытно отметить, что среди участников философских диспутов в Упанишадах выступают иногда и женщины (Гарги, Майтрейи).
Надо заметить, что диалогическая форма в Упанишадах не получила полного развития в привычном для нас смысле; в ней почти отсутствует диалектический элемент. Диалоги состоят, как правило, из вопросов и ответов, причем последние нередко переходят в проповедь, нарушая указанную форму. Однако и роль вопроса в этих диалогах достаточно велика, постановка проблемы в этой традиции считается по-своему не менее важной, чем сам ответ. Это значение вопроса для конструкции философских текстов Упанишад отражается уже в названии некоторых произведений: «Прашна» — букв, «Упанишада вопросов», «Кена»—вопросительное местоимение, первое слово текста, букв. «Кем?».
Основное отличие идейного содержания Упанишад от предшествующей литературы заключается в том, что самодовлеющей ценности ритуала они противопоставляют высшее значение знания; «пути деяния» (кармамарга), т. е. пути обряда, проповедуемому в Брахманах, Упанишады противополагают «путь знания» (джнянамарга). Правда, и в Брахманах постоянно подчеркивается значение знания, и уже там оно нередко ставится выше самого исполнения обрядов, но в этих текстах под ним подразумевается именно знание ритуала, дающее «ведающему», «тому, кто ведает», магическую силу; в Упанишадах отношение к знанию изменяется постепенно, хотя в ранних памятниках цикла оно нередко еще близко магическим представлениям древнейшей эпохи. Но все отчетливее проявляется в них стремление проникнуть в тайны мироздания, не связанное фактически с ритуалом. В утверждении высшей ценности знания и заключается пафос Упанишад, в значительной мере определяющий их поэтическую выразительность. В Чхандогья-упанишад (IV.1 — 3) бедняк Райква, ютящийся под своей повозкой, свысока смотрит на богача Джанашрути, ибо обладает высшим знанием, и тот смиренно приходит к нищему философу с просьбой поведать ему драгоценную истину.
В.Г. Эрман ОЧЕРК ИСТОРИИ ВЕДИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
