Помимо каввали, исламская традиция допускает исполнение соуза, натха, марсии и других песен речитативного склада. Они никогда не звучат в условиях светского музицирования, это сокровенные молитвенные песнопения в честь пророка и заупокойные песнопения, относящиеся к трагическим событиям в Кербеле.
Несмотря на то что ислам ограничивает роль музыки в жизни мусульман, прочувствованное искусство суфиев получило широкое распространение среди простых людей. Свидетельством этого может служить традиция баулов Бенгалии, среди которых и индуистские бхакты, и мусульманские суфии, воспевающие все того же всевышнего.
Следует отметить один из важных результатов неприятия в мусульманском богослужении песен и танцев. Эти виды искусства считались «малахи», то есть запретными удовольствиями, и признавались «недостойными правоверных». «Сама» — «слушание возбуждающих религиозных песен и лирических стихов» — было под запретом, исключение составляли только суфии и дервиши.
Причина этого табу объясняется таким образом: «Так как во времена последнего из пророков, Мохаммада, музыка стала источником зла и инструментом разврата (сочетающегося с пьянством), на нее был наложен запрет. И пророк сказал: «Я был послан уничтожить мазамир (деревянные духовые инструменты) и их музыку». Как тут не вспомнить об определении искусств Платоном в его «Государстве»!
Однако в таком отношении кроется и очевидная доля истины, так как музыка, будучи фактором мощного эмоционального воздействия, действительно способна привести музыканта и слушателя к эмоционально неконтролируемой ситуации.
Подобное подозрительное отношение к музыке демонстрирует, например, такой рассказ об императоре Аурангзебе, чья нелюбовь к музыке вошла в легенды. Как говорят, он приказал, чтобы в его столице были запрещены музыка и всяческие увеселения. Надеясь поколебать императора в этом решении, некоторые из его приближенных устроили возле дворца своеобразную похоронную процессию, сопровождаемую пением погребальных напевов. Император показался в окне и спросил, кто умер. Кто-то из его свиты заметил: «Ваше величество! Хоронят музыку. Ваше отношение убило ее».
На что Аурангзеб хладнокровно ответил: «О, это действительно так? В таком случае закопайте это чудовище как можно глубже!» Это, конечно, всего лишь легенда, но она отражает пуристский подход ислама к музыке.
Естественным следствием этого было то, что мусульманские музыканты и музыка вообще во времена господства ислама могли найти поддержку только за пределами мечети — в противоположность практике других религиозных течений Индии, где музыка была не только частью храмового ритуала, но в должным образом установленном порядке даже воздавалась в качестве жертвы создателю.
Это, конечно, не значит, что гедонизм и богемный образ жизни являлись отличительной чертой именно музыкантов-мусульман, но социальные условия, столь непохожие, не могли не иметь важных последствий.
